Сергей Бугровский и его "Персоны"
– Да это же я! – вглядевшись в изображение на плотной сероватой бумаге, восклицает подруга. – У меня такое выражение лица бывает, когда на улице начинается дождь, а я без зонта. Сфотографируй нас, пожалуйста!
Для меня и сейчас остается загадкой, какие эмоции она углядела в этом угольно-черном пятне, которое 90 процентов обывателей назовут не иначе как мазней, но я прилежно щелкаю фотоаппаратом, осознавая, что зерно истины в ее словах есть. Недаром свой проект липецкий художник Сергей Бугровский назвал просто и в то же время с подтекстом: «Персоны».
Персонификация – процесс сугубо индивидуальный. И то, что далеко не все и отнюдь не все нарисованное (вернее, всех нарисованных – по сути это же портреты) поймут и прочувствуют, бесспорно. Иначе было бы скучно и неинтересно.
Около ста работ, выполненных в смешанной технике (акварель, мелки, масло, маркеры), заполняют маленький зал галереи «Искусство». Часть в альбоме, листы большого формата занимают стены и развешены на пересекающих пространство лесках. Графика соседствует со скульптурой и ассамбляжем, представляющим собой сочетание живописи с аппликацией. Эти портреты – разной степени обобщенности – способны вызвать улыбку и чувство тревоги, недоумение и скепсис, радость узнавания и желание спроецировать какой-то на реального человека. Выходит, даже если это «мазня», то свою задачу – растормошить эмоционально – она выполнила.
Кто-то рассказывает тебе о своих ощущениях от «диалога» с очередным образом, кому-то представляешь свое видение ты. А он, этот самый образ, становится для вас, ведущих диалог словесный, некоей связующей нитью, на которую постепенно нанизываются ваши эмоции и ассоциации.
Вот так персона из краски и бумаги «оживляет» восприятие персон из плоти и крови.
Один из ключевых моментов, по задумке Сергея, – 12-минутный видеоперфоманс, на создание которого его вдохновил американец Энди Уорхолл со своим пятичасовым фильмом о спящем друге-поэте.
Устав, я опустилась в мягкое кресло перед монитором и, наблюдая за происходящим на экране, тоже… стала частью проекта.
И гораздо позже, когда приветственные слова были произнесены, зрители приглашены к просмотру, а на мягких диванчиках и стульях винтажного интерьера шли беседы за стаканчиком пряного глинтвейна, мне пришло в голову, что импровизированный просмотр можно расценить как художественную акцию по принципу матрешки: на экране показывают перфоманс, а сидящий в кресле его смотрит, и само это действо тоже перфоманс.
Мысль показалась мне интересной еще и потому, что участником спонтанной акции и одновременно частью выставки может стать любой посетитель. Достаточно просто сесть в кресло и под музыку немецкого композитора-авангардиста Карлхайнца Штокхаузена понаблюдать за тем, как на экране художник «извлекает» персону.
Перед нами живой портрет – модель, с ног до головы обмотанная бинтом. Осторожно разрезая их, Сергей освобождает «мумию» из марлевого кокона. Но вместо живого человека на свет появляется… деревянная скульптура, сделанная пару десятков лет назад. Художник называет ее Русской Венерой.
Безусловно, то, что представил зрителям Бугровский, не коммерческое искусство. Тут можно поспорить, насколько вообще правомерно называть искусством деятельность, поставленную на коммерческие рельсы, но это уже совсем другой разговор. А пока я процитирую искусствоведа, преподавателя педагогического университета Андрея Ломоносова: «Мера свободы, особенно у нас в провинции, определяется степенью возможности быть самим собой». С этим точно не поспоришь.